Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого зам.начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого дознание заподазривает в крупной взятке, написан на его сожительницу. Поэтому в резолюции о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно низкого ранга протягивал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти резолюции, если мало-мальски приближенного к данности представленья об показателе благополучия чиновников, полицейских и парламентариев они не дают?
Об этом мы поговорили с специалистом в сфере противодействия коррупции, доктором Свободного института Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное судопроизводство просит от нижайших должностных лиц, бюрократов и милиционеров начиная с определенных должностей ежегодно подавать краткие донесения о платёжном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, пакетиках акций и долях в неуставном капитале разнородных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или бесплатном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную сумму денежных капиталов за год, без разъяснения их источников, об соцкультбытах недвижимости сообщается лишь площадь участка, дома или квартирки и странытраница их нахождения, а о пакетиках акций и колличестве счетов мы не знаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против незапланированного апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту фальшивую антитеррористическую меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и четвёртой элементы работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная проверка, понятным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах возникли в массовом количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странах граждане, обязанные забирать декларации, силятся схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на государственных жен и подруг… Но тут мы возращаемся к второму тезису: ничего ,нового в подобном стремлении спрятать от налогообложения свое имущество нет, но если пить намерение и умение искать и проверять, все возможно. И последующие предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые широченной аудитории сведения из деклараций везде столь скупы и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют писательские расследования. Но то, что при непринятии антикоррупционного законодательства незначительная часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же касается европейского опыта — в разнородных странтраницах все по-разному. Где-то данные печатаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик может принесать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой внешэкономбанк мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы завизировали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с иной — кушать первымя выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его дочери и отца возникли проблематики с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: донесений о капиталах и имуществе супруги нет. После введения запрета на имение зарубежными счетами вообще существенно выросло большинство одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только вышла предыстория с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в военном браке. И не только депутаты — среди бюрократов тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве кушать нормы, которые позволяют при проверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про этот кульбит с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки банковских мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывает европейские стандарты искоренения отмыванию преступных капиталов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за обналичиванием средств, которые, возможно, ,имеют отношение к прилюдным должностным лицам, длежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ обсуждать разведенных супругов как субьектов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание лазят ладонь об руку…