Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк новоиспечённого командира ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в крупнейшей взятке, написан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого ранга протягивал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понятия об уровне благоденствия чиновников, силовиков и парламентариев они не дают?
Об этом мы потолковали с специалистом в отрасли сопротивления коррупции, доцентом Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от высших должностных лиц, чинуш и полицейских продолжая с определенных должностей ежегодно подавать обстоятельные донесения о денежном доходе, его источниках, бесценных бумагах, конвертах облигаций и долях в уставном капитале разных фирм и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или платном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы замечаем лишь общую сумму платёжных налогов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости сообщается лишь улица участка, дома или квартиры и странтраница их нахождения, а о конвертах облигаций и количестве счетов мы не знаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое судебное дело против незапланированного мэра или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту фиктивную лоббистскую меру?
— Смысл есть, и он никуда не денется от всех тех историй. Но налогообложение состоит из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас создалась начиная с 2008–2009 годов, четвёртой и четвёртой элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, понятным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах просочились в повсеместном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странах граждане, обязанные забирать декларации, пытаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на государственных дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном нежелании запрятать от взимания свое имущество нет, но если есть намерение и умение отыскивать и проверять, все возможно. И последующие биографии показывают, что как только пожелают — сразу находят.
— А предъявляемые узкой публике сведения из деклараций везде столь скудны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают журналистские расследования. Но то, что при непринятии лоббистского законодательства существенная часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — относительная правда… Что же коснется мирового опыта — в различных странтраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик может исходатайствовать более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой регулятор мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо исполнять, а с иной — жрать первымя исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у депутата Госдумы Льва Ковпака, его невестки и отца возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого депутата следует, что он официально одинок: сведений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло большинство одиноких парламентариев (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только возникла биография с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, проживать в правовом браке. И не только депутаты — среди чинуш тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве кушать нормы, которые позволяют при перепроверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира понимают прекрасно про этот финт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается европейские критерии противодействия отмыванию преступных капиталов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за обналичиванием средств, которые, возможно, ,имеют отношение к публичным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ рассматривать разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ездят ладонь об руку…