Что ожидает больного за решеткой? Анонимный роман кардиолога о лагерной медицине

О проблематиках медицины в росийских темницах припоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них возникает «звездный» заключенный. При этом люди, неглупые эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке хирургов и биомассе других проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь урок может влиять от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию поспособствовала пандемия, рассказал акушер одной из колоний в Сибири. В каторжных учреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин продолжает курировать лагерных пациентов. Врач попросил не именовать его имя и регион, о котором двинется речь.

Как сегодня автозапраавки укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет кардиологебных институтов, либо значительно удаленных от районных центров, терапевтов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то кушать получать армейское звание, надевать погоны и сносить весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего солдата в тюремной больнице примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у отличного акушера без погон. Если кардиолог квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые терапевты на зонах постепенно вымирают в силу естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, терапевт снимки смотрит. Хотя терапевт может и не приезжать, современные растровые технологии позволяют все делать дистанционно.

Политика руководства такая: если нет персонала, то ставку держат год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то ставку просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно полудюжина фельдшеров в постоянном огайо пить. Но что какое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным расстройством объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих территориях сейчас пить пекарни. Это все санитарно существенные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе эпидемических заболеваний не избежать.

То есть до личного приема заключенных может и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе существовал приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго работал в России. Там существовало четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику прибегают до 1000 человек в день с психотерапевтическими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна обязанность хирурга вводится на 30 коек. Я сейчас статистики условные называю, потому что по прошествии многих годов чётких уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ аннулировали и дали право регионам самостоятельно установлять нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, засуществовали, а где-то не до того.

Но еще раз повторяю: в регионах, где есть ветеринарные институты, с комплектованием медчастей каторжных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо есть. Смотришь их управленческое расписание и думаешь: как хорошо, экое счастье вот так работать!

Врачи эких специальностей, кроме терапевтов, должны быть в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион установляет самостоятельно. В принципе, любому спецу будут рады. Например, придет молодой паренёк или девушка, руководство пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространённые ветеринарные специализации в ветеринарных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На дамских зонах — акушер-гинеколог.

Если в имеется хирург нужной специальности, можетесть ли она запросить консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где пить медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как разков идут на содействие экспертной помощи. Как правило, ветеринарные части заключают договор с оразмере.подробными клиниками — например, с краевыми клиническими. Там много разковных специалистов. Есть договоры с наркологическими диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, начальник медчасти печатает рапорт сначала в свое врачебное управление. Потому что сейчас медицина не повинуется командиру колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные управления медико-санитарных частей напрямую повинуются ФСИН России.

Когда ветеринарное начальство дает добро, выговаривается рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у замначальника поликлиники плохие отношения с начальником колонии, то он никаких препятствий не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, отвергаю его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот бензина у нас нет, лимиты окончились месячные, конвоя тоже нет». То есть плотность причин можно найти для отказа

Когда заключенный покумекает попасть к терапевту по пессимистичному и оптимистичному сценариям?

В плохом случае он можетесть поехать хоть послезавтра. Но так, конечно, случается редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетесть протягиваться бесконечно.

Бывают и иные обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь двадцатый год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь аннулировали не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя онкология в этом плане не пострадала. Но, допустим, жрать у меня какой-то воришка с обструктивным заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переориентировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который жрать в колонии, взмолиться может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно приобретать диплом профессионала того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то второй вопрос, который задаст терапевту оперативник из , — а диплом у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если врачу требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в правовой медицине. То жрать это будет очень долгая целлулоидная возня. Деньги на продажи препаратов выделяваются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в социальном плане до середины марта в лагерных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У коменданта медчасти имелся платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно существовало условиться с аптекой, с которой постоянно работает, положить лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на покупку препаратов ФСИН централизованно проходит тендеры. И неизвестно, пересмотрит ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав отражается на медицину в колониях?

Только если надзирающий следователь в качестве консультантов привлечет государственных консультантов для психодиагностической перепроверки каторжных учреждений. Такое обычно происходит разиков в год.

Бывает, что спецы глядят и погружаются в тихий ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В заключительном акте пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если изъянов не выявлено и никто не наказан. И так до ниженижеследующего раза, то жрать до ниженижеследующего года.

При лечении больных лагерные кардиологи надлежащи основываться стандартами, психиатрическими рекомендациями Минздрава, или мои лагерные специалисты составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые функционируют в государственном здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по нормативу при такой-то психопатологии нужно попросить УЗИ. В нашей фсиновской лечебнице агрегат есть. Однако специалист, который на безмолвен работает, — совместитель, приезжает в лучшем случае два разка в неделю. Соответственно, очередь к безмолвену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск отошёл или заболел.

Может ли заключенный отказаться от услуг правового врача, с которым у автозапраавки заключен договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает возможность исходатайствовать любую консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на автозапраавке что-то случается, то помощь оказывается профессионалами государственных медучреждений, с которыми у учреждения есть договор. Кто конкретно из пациентов будет курировать наш контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но покажите себе медика в краевой больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра привежут жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не узрел чего-то фатального — ну спинойтраница заболевает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если диагноз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один терапевт видел то, что пропускал другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого обстановка нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе профессора Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это плохой терапевт». Родственники решат вопрос, договор с терапевтом заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: врач способен приехать. Говорю мошеннику — садись, печатай прошение начальнику колонии: «Прошу разрешить твоё обследование кардиологом таким-то. Оплату произведу за счет собствёных средств». А дальше уже на той бумаге свою декларацию пишу: «Действительно страждет обструктивным заболеванием. Осмотр данным экспертом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу начальнику колонии.

Опять же — если у меня хорошие отношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО медика) в плане невозможных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с гособразцом медика заскочит в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько эта проверка можетесть длиться?

При желанье — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди комендантов колоний циничные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была невозмутимая атмосфера.

Бунты ведь бывают по трем первопричинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники силятся такого не допускать, потому что понимают: в первую очередь пострадают они сами

Поэтому терапевтов пускают. Иногда это помогает. В вашей практике бывали случаи, когда поедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, какая операция — безотлагательная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то пить очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы мошенник помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то пить безотлагательный — с микроинфарктом, например. Начальник медсанчасти сломя башку бежит к начальнику колонии: помирает зэк такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, микроинфаркт миокарда.

Начальник колонии, услыхав это, понимает, что профессор уже четверть своей работы сделал: поставил в известность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная задача — отправить осужденного с оптимальной быстротой в больницу. А довежут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То пить в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не можеткушать хозяйство бросить и киноиллюстрировать пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то кушать скорейшую помощь. Но пока хирурги доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.

Иной раз до нелепого доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, рисует его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в тот видеоглаз. Там интерактивные мозги соотносят два изображения. Если сходятся — выпускают, а иначе панель не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнает меня глазков — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на автозапраавках сообразовываются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда завершилась холера ковида, думал, что все — приплыли. Потому что работники однозначно принесут заразу ворам в колонию, и завершится у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном здании — они не могут дружка дружкаа не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много молодых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гриппа в этот разков не встречалось, такое третий разков на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опаснейшие болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь кардиологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию полумахровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно задачи будут. Не так давно у меня случай был: парнишка чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия сооружения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в умывальник — значительная проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него притолка давят: что ты там на «нижних этажах» мизинцем ковыряешь?

Сейчас главный контингент на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в вашей молодости были распространены — опиаты всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще пребывает в своих мирах. Соответственно, о эком морально-нравственном облике, уважении друг другу можетесть идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблема на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в колониях и на автозапраавках критическая. Главная проблема — это то, что появляется все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека вылечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и недруг будет повержен! И вдруг идет резкое снижение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То жрать микобактерии, чувствительные к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, нечувствительные.

Считается, что устойчивые вирусы бактерий показываются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к плохим условиям.

Я думаю, что популяция — все же химический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то кушать число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это связано с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он приобретает текучее течение. Если однаружать пропускной отрезок в сто лет, то даже тогда, когда пенициллинов еще не было создано, можно видеть волны болезни, временные отрезки, когда орви существенно возрастала или увеличивалась, и никаких объективных культурных причин к тому не было.

Лечат туберкулез на зоне, кушать эффективные препараты?

Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно четверть под разными предлогами уклоняется, принимают таблетки нерегулярно. Здесь проявляется как существенная жестокость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на территории сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя чуствует — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, такого пациента из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.

То жрать холерные заключенные, по идее, не можетесть очутиться в одной видеокамере со здоровыми?

Мы проживаем в России. В России приключиться можетесть все, а в тюряге — тем более. Допустим, при транспортировке заключенных из одного места в другое такое можетесть случиться из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихали их как угодило и отправились.

Или когда на зону прибывают ,новые осужденные. По наружным симптомам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас существовал один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, невысокой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже чувствовал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнаетбыл об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно длают в исправительных учреждениях. Дальше говорить надо?

Несут ли какую-то обязанность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если жулик без флага, без родины — то жрать ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если подох и в этом даже жрать вина медперсонала, но ему удачно оформили все врачебные протоколы (а время для этого жрать) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у зэка вдруг очутятся скорбящие инициативные родственники, которые повсеместно начнут писать кляузы и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих отраслевых Следственных комитетах ввели должности специалистов, работающих именно по ветеринарным правонарушениям.

Им тоже нужно читать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной структуре устроено все просто. Если в двадцатом году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в следующем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты дурня орёшь на службе.

В моей практике было, чтобы тортиллы объявляли голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный читает заявление на имя зам.начальника колонии: «Я, гражданин Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываюсь от приема пищи».

Обычно гражданина Пупкина переводят в изолированное помещение, в протяжение суток ставится в известность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят встречу с человеком, уточняют причины.

Сколько можетесть голодать? До тех пор, пока медик не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к недобровольному кормлению

Принудительное кормление не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что врачебный медперсонал надлежащ принять все меры для агробиоразнообразия жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые голодали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на территориях царил полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он существовал приговорен к высшей степени наказания, но не пожелал дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки помогают заключенным отстаивать свои права?

Если заключенный прав, то он и без голодовки измучает мэрию жалобами во различные инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к исправлению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что зек прав. Если у тебя есть авторитет, то можно договориться все исправить за какой-то срок — в протяжение трех дней, например. Меня ваши учителя учили: никогда ничего не пообещай зекам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три короба наобещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с иной стороны.

А бывает, что предписания не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда герб тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить прекратить акцию?

Вы имеете в виду жарить индюшку под калиткой для запаха или выи подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно какого нет. Когда случай громкий, мэрии колонии, врачебным работникам важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе дополнительных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один замечательный день нужно будет лоббировать обязательное кормление. И тогда какой-нибудь злорадный журналист спросит этого замначальника колонии: «А что это вы там про карамельки говорили?».

Существуют какие-то определенные приросты организма, эффекты анализов, чтобы начать добровольное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется коэффициент плотности тела. Если он ниже определенного уровня, это косвенное показание к насильственному кормлению. От этого никуда не денешься — трупик в колонии никому не нужен.